День четвертый.
Венеция и немного Флоренции

*
На уютной венецианской площади с высокими платанами и ярко-красными скамеечками идет азартный футбольный матч. Игроков всего двое: маленький белобрысый мальчишка и его моложавая бабушка. У бабушки строгое черное платье с узкой юбкой до колен, алый педикюр и крашеная огненно-рыжая грива. По мячу она бьет так, что внуку приходится бегать на другую сторону площади.
*
Другая площадь. У колодца валяется маленький разноцветный мячик, хозяев рядом не видно. Из-за угла выворачивает похмельный сеньор в спортивном костюме и с бутылкой пива в руке. Рядом с похмельным сеньором жизнерадостно трусит ухоженная и красивая бордер-колли -- на свободе, без поводка. Завидев мячик, колли тут же бросается к добыче и норовит ухватить его зубами. Похмельный сеньор встряхивается, проворно заступает колли дорогу и выговаривает ей строгим голосом. Потом берет мяч, поднимает над головой и что-то зычно кричит по-итальянски. Не дождавшись ответа от собравшихся зевак, начинает прицельно обходить мамашек с детьми. Те только смеются и качают головами. Колли идет за сеньором, не сводя с мячика восторженных глаз. В конце концов, опросив всех присутствующих, сеньор пожимает плечами, кидает мяч и прикладывается к пиву. Колли тут же несется ловить-хватать-играть и не давать, ни за что не давать обратно.
*
А вы знали, что в Венеции полностью запрещен наземный транспорт (включая велосипеды) и даже скорая помощь ездит на катере? Все, как полагается: мигалка, сирена, борт с яркой полоской. И гондолы послушно бросаются врассыпную, освобождая дорогу.
*
Отъезд из Венеции проходил под девизом "Брошу все, уйду в гондольеры". Двух с половиной дней оказалось ничтожно мало, надо возвращаться как минимум на неделю и летом, чтобы не так адски лило сверху.
*
Флоренция -- по контрасту, видимо -- сильно разочаровывает. Слишком шумно, людно, тесно... и недостаточно воды)) В Венеции было как: устал от гулкой толпы, сделал полтора шага с центральной улицы -- и ты уже один на один с городом, извилистыми каналами, разноцветными домами и узкими переходами. И никаких тебе машин. А во Флоренции царит настоящее засилье мопедов с лихими всадниками, темпераментных водителей такси и внезапных автобусов. И везде ремонтные работы: площадь перед вокзалом перекопана, улица, ведущая к хостелу, разобрана по кирпичику, и даже во внутреннем дворике галереи Уффици торчит подъемный кран.
Вот я прям не знаю. Надо завтра свернуть подальше от туристических троп, может, получше будет.

Окей, двинуть в одиночку в Италию на 11 дней -- отличная идея, почему я раньше этого не сделала?
Впечатлений столько, что их надо записывать по ходу дела, иначе меня разорвет на тысячу мелких бельчат, и все они разбегутся по набережным Венецианской лагуны, чтобы вечно смотреть на эту дивную изумрудную воду и никогда, никогда не возвращаться домой. Или, чего доброго, забуду какие-нибудь душезамирательные подробности, и что, что тогда? Нет, надо записать.

День первый.
Подробности не слишком душезамирательные, но весьма практичные и приземленные.

Lux Express -- это сила. Удобно, с полным комфортом и внушительным набором развлечений, включая кино/музыку/кофе/чай/wifi. Дороже, чем маршрутка до Хельсинки, зато строго по расписанию и без отклонений от маршрута (прецеденты были). Даже сосед по сиденью попался до неприличия красивый и обходительный -- только, сцуко, простуженный вусмерть. Всю дорогу шмыгал носом и заедал кашель пастилками. Я мрачно зыркала на него, но, завороженная неземной красотой и несчастным взглядом, не высказывала своего раздражения, а философски вздыхала и отворачивалась, прикрывшись шарфом. Вывод: до Хельсинки надо ездить Lux Express'ом, а по-настоящему красивого мужика даже сопли не портят.
*
Аэропорт в Хельсинки слегка бестолковый и неудобный по планировке, но ориентироваться в нем не так уж сложно, только топать приходится далеко. Norwegian - отличный лоукостер, надо подписаться на рассылку и следить за акциями, вдруг попадется что-нибудь интересное.

День второй.
Собственно, самое главное. Венеция.

Невозможная, сияющая огнями, дышащая теплом, плещущая волной. Чудовищно дорогой, переполненный туристами, капризный, запутанный, дивный, дивный, дивный город. Любовь с первой же набережной и первого же моста. В студенческие и околостуденческие годы я прилично помоталась по Европе, но такое у меня было разве что с Прагой -- хотя сравнивать их категорически нельзя, слишком разные.
*
Здесь очень много воды. Вода бьется о каменные причалы, вода хлещет с неба, вода захватывает площадь Сан-Марко, превращая ее в большое прозрачное озеро, подернутое мелкой рябью, по которому с хозяйским видом дрейфуют здоровенные мокрые чайки бандитской наружности -- куда там венецианскии голубям. Местные жители в мокрых плащах выгуливают мокрых смешных собак, мокрые туристы ловят вырывающиеся из рук мокрые зонтики, мокрая мостовая блестит от одинокого солнечного луча, прорвавшегося сквозь тучи... Как вы понимаете, с погодой мне повезло)
*
Вокруг внезапного озера на Сан-Марко толчется толпа народу, большая группа улыбчивых азиатов с экскурсоводом во главе полностью перекрывают обходной путь. Эффектная пара итальянцев -- он в черном жакете и шейном платке, она с пышной копной волос -- переминаются у кромки воды. Потом он театрально оглядывается по сторонам, подхватывает свою спутницу на руки и царственно пересекает лужу, загребая воду дизайнерскими туфлями. Спутница смотрит на него с нежностью, а в толпе раздаются насмешливо-одобрительные крики. Азиатские туристы фотографируют.
*
Чуть дальше, в стороне от людей, чайка деловито доедает остатки голубя (которых, кстати, -- голубей, не чаек -- здесь официально запрещено кормить). Ее почему-то никто не фотографирует. Я достаю камеру и придвигаюсь поближе, чтобы запечатлеть крушение венецианских стереотипов. С другой стороны к чайке подбирается пацаненок лет десяти, судя по всему, движимый естественно-научным интересом. От такого двойного внимания чайка бросает добычу и перелетает на середину лужи, а мы с пацаненком разочарованно переглядываемся и вздыхаем.
*
Сквозь людской поток стремительно шагают двое -- курсантов, кадетов, молодых полицейских? -- в общем, очень-очень юных ребят в соответствующей форме. Грузный седой американец широко улыбается, подмигивая своей сухонькой жене: "Darling, look at these little baby officers!" Потом хлопает себя по бокам и хохочет, довольный шуткой. Little baby officers удаляются прочь, даже со спины излучая профессионализм и уверенность.
*
На витрине магазина зоотоваров, в самом центре, стоит огромная кошачья лежанка. В лежанке свернулся огромный полосатый кот. Я успеваю подивиться правдоподобности мохнатой игрушки, но потом зверюга вздыхает и дергает лапой. Запоздало замечаю листок с надписью "Do not touch the cat!!!", прикрепленный к лежанке. Отличный маркетинговый ход, чего уж.
*
В пустом крытом проулке, недалеко от зеленой воды и какого-то очередного летящего ввысь собора, сидит лютнист. Неторопливая ренессансная мелодия течет, поднимается к темному потолку, и мне внезапно хочется разреветься -- не потому что плохо или грустно, а потому что доза прекрасного за день была превышена в несколько раз, и невозможно, невозможно же, ну. Останавливаюсь, прислонившись к стене, смотрю на музыканта в упор. Он чуть-чуть улыбается, встречая взгляд. Несколько минут я просто слушаю, как он играет. Когда мелодия заканчивается, тихонько хлопаю и ухожу. В спину мне летит что-то новое, такое же пронзительное и невыносимое.
*
Это забытое чувство, которое я почти никогда не испытываю дома: когда сталкиваешься взглядами со случайным прохожим, не надо отводить глаза. Надо просто улыбнуться, и тебе улыбнутся в ответ.

Во-первых, внезапная новость: Теннант будет играть Кроули в экранизации Good Omens. И от этой мысли мне делается чертовски хорошо.
Во-вторых, еще одно дитятко в народ пошло:

И теперь у меня на Лабиринте есть своя переводческая страничка, как у взрослой.

Нечаянно узнала про выставку картин дополненной реальности Алекса Андреева.
Алекс Андреев — это такой Лавкрафт и Крапивин в одном флаконе (раз, два, три, четыре, пять). Работы немного потусторонние, сюрные и жутковатые, но оттого не менее прекрасные.
И вся эта прелессссть в двух шагах от моего офиса. Надо будет после работы заглянуть.

Каждый день езжу на работу с пересадкой на Техноложке.
Сегодня с утра уговаривала себя keep calm and carry on, но в метро спуститься так и не смогла, малодушно села на трамвай. Половина сотрудников в офисе вообще работали из дома.
Все родные и близкие невредимы, но как же тошно-то, а.

Пара слов о восьмомарте.

Вечер пятницы. Народ целеустремленно стекается к метро, на усталых лицах написано радостное предвкушение: ВЫХОДНЫЕ.
Я тоже стекаюсь к метро и жую на ходу булочку. И тут сквозь серо-черную толпу из пуховиков и спортивных курток внезапно проходит молодой джентльмен лет двадцати. Джентльмен невероятно хорош собой: статный, ясноглазый, в рыжем пальто до колена (прямого классического кроя), тонком белом шарфе и высоком цилиндре (тоже рыжем, в тон пальто). Так засмотрелась на этот цилиндр, что аж про булочку забыла.

В такие моменты я как-то очень остро понимаю, что до безумия люблю этот город.

*
Под занавес 2016-го года случилась феерическая нервотрёпка с моими калининградскими старичками, но закончилось всё относительно хорошо. Скоро уже из больницы выписывают (тьфу-тьфу-тьфу). Услуги профессиональной сиделки стоят чертовски дорого, так что мне придется временно распрощаться с мыслями о собственном жилье, но это такая фигня, ей-богу. Главное, что все живы.
*
2017-й начался на удивление тепло и уютно, среди увлекательных настолок, пушистых котов и любимых друзей.
Повидалась с сестрицей. Говорили с ней про всякое, как обычно не соглашались и расходились во мнениях. И как обычно поглядывали друг на друга с недоуменным уважением: "Ух ты, я никогда так не смогу, да и мне это, в общем, не надо. Но ты молодец, спору нет".
Гладила толстую ворчливую Ксю, бродила по дождливому/снежному/солнечному Кенигу, варила в микроволновке неправильный, но очень вкусный глинтвейн (киндзмараули, апельсиновый и гранатовый сок, а также все специи, что нашлись в шкафу).
Потом сидела на диване с соул-мейтом и подсчитывала, сколько мы дружим. Девять лет? Десять? Да, как раз будет десять этой зимой. По-моему, в феврале.
Господи, как же хорошо, что у меня есть все эти люди. Где-то далеко, в других городах, но есть. И это главное.
*
Перед обратным рейсом долго разговаривала с матушкой. Очень хочется забрать у нее половину забот, но пока что я плохо представляю, как это сделать. Разве что, не грузить своими надуманными проблемами. Каждый раз перед отъездом одни и те же метания, хоть бросай Питер нафиг и возвращайся обратно.
Предавалась унынию весь перелет (аж полтора часа, ага), приземлилась посреди прекрасной морозной ночи. И тут дорогое мироздание решило подкинуть мне качественную эмоциональную встряску, чтобы не хныкала по пустякам.
*
Маршрутка, на которую я села, до метро не доехала - встретилась по дороге с джипом. Хорошо, что скорость была невысокой, иначе лететь бы мне через лобовое стекло, потому что ремней безопасности на переднем пассажирском сидении, разумеется, не было. А так отделалась двумя гематомами на коленках: когда от удара бросило вперед, я вцепилась всеми конечностями в приборную панель (бардачок или что там еще бывает?). В общем, все живы, и это главное.
Отходняком накрыло уже дома, глубоко за полночь, когда смс-ка "Долетела, все в порядке" была благополучно отправлена матушке.
*
Спасибо, дорогое мироздание, приоритеты встали на место и утренний кофе казался необычайно вкусным. А уж с какой радостью я сегодня бежала на работу - словами не передать.

Гэндальф! Магнето! Маккеллен!!!!!!
Внезапно здесь, у нас, в живую. Невероятно харизматичный дедушка.
Говорил местами насмешливо, местами пылко и трепетно. Улыбка ехидная, шарфик красненький, шутки едкие.
Страшно понравились его байки из театральной и киношной жизни: про чеховскую "Безотцовщину", про "Кориолана", про "Макбета" и про "Властелина колец". А финальный монолог в защиту иммигрантов я сложу сюда, чтобы не потерять. Очень уж острая социальная тема, хоть и написано четыреста лет назад.
Thomas More's Speech to the MobGrant them removed, and grant that this your noise
Hath chid down all the majesty of England;
Imagine that you see the wretched strangers,
Their babies at their backs and their poor luggage,
Plodding to the ports and coasts for transportation,
And that you sit as kings in your desires,
Authority quite silent by your brawl,
And you in ruff of your opinions clothed;
What had you got? I’ll tell you: you had taught
How insolence and strong hand should prevail,
How order should be quelled; and by this pattern
Not one of you should live an aged man,
For other ruffians, as their fancies wrought,
With self same hand, self reasons, and self right,
Would shark on you, and men like ravenous fishes
Would feed on one another….
Say now the king
Should so much come too short of your great trespass
As but to banish you, whether would you go?
What country, by the nature of your error,
Should give you harbour? go you to France or Flanders,
To any German province, to Spain or Portugal,
Nay, any where that not adheres to England,
Why, you must needs be strangers: would you be pleased
To find a nation of such barbarous temper,
That, breaking out in hideous violence,
Would not afford you an abode on earth,
Whet their detested knives against your throats,
Spurn you like dogs, and like as if that God
Owed not nor made not you, nor that the claimants
Were not all appropriate to your comforts,
But chartered unto them, what would you think
To be thus used? this is the strangers case;
And this your mountainish inhumanity.

Что касается самого фильма, я смотрела позорно мало экранизаций Шекспира, но Маккелленовский "Ричард III" совершенно прекрасен в своей укуренности - с абсурдными, почти карикатурными перегибами, стилистическими экспериментами и прочим сюром.

Карты можно составлять без цепей, веревок, шагов, треугольников, компасов, астролябий, теодолитов, циркулей, карандашей, ручек, ластиков, линеек, микрометров, планиметров, транспортиров, курвиметров, подзорных труб, планшетов, миллиметровой бумаги, биноклей, дальномеров, квадрантов, нивелиров, диоптеров и секстантов. Нельзя - без храбрости.

Даже самый большой лист бумаги ограничен краями. Если картограф хорошо знает свое дело, то ни одна из дорог не окажется перерезана краем. А если он к тому же обладает воображением, то по-настоящему именно с этого места дорога и начнется...

(c) Горан Петрович, "Атлас, составленный небом"
Сюр, постмодернизм и бессюжетица. Трепетная и абсолютно прекрасная.