Бывают же все-таки по-настоящему хорошие дни. Вот сегодня, например. Плюнуть на подготовку к зачету по латыни и дрыхнуть до десяти. А потом, копаясь в старых бумагах, обнаружить телефонный номер старой, любимой подруги. И второпях, не попадая по кнопкам и злясь, вцепиться в трубку и завопить, едва заслышав сонное «Алло?»:
- Катька!!! Елки-палки, с добрым утром!!!
- ...! ...! Епрст, ты почему не звонила так долго?
И полтора часа вдохновенного трепа обо всем и ни о чем, перебивая друг друга, захлебываясь словами от щенячьей радости: «А помнишь, как мы тогда через забор перелезали, и Вичка зацепилась курткой за зубец...» Мля, мне соседи в стенку стучать стали, не нравится видите ли, что разговариваю громко. А нефиг спать до обеда. Да, и вам доброго утра!
А потом, все еще широко улыбаясь и пугая улыбкой прохожих, шлепать по лужам на выставку кошек (элитную, международную и бла-бла-бла).

Перефотографировать всех участников (и владельцев, и питомцев), с чувством выполненного долга отправиться в ближайший супермаркет и затариться воздушными шариками для НГ. И простоять в очереди к кассам 45 минут – потому что выходной и, вообще скоро праздники. Кто сказал, что длинные очереди были только при СССР? Нифига, товариСЧи, сейчас мы тоже в очередях торчать умеем!
Вырвавшись из супермаркета, нежно прижимая к груди злосчастные шарики, топать домой. Тоже по лужам. И тоже улыбаясь. Потому что сегодня у меня была Рождественская сказка. Потому что она была и у Катьки тоже. Потому что, несмотря на лужи, в городе слышится перезвон новогодних колокольчиков и елочных игрушек. Потому что над плоскими крышами облезлых пятиэтажек виден остроконечный пик городской филармонии. Там всегда звучит торжественный голос органа, эхом отражается от высоких сводчатых потолков, вырывается на свободу через длинные готические окна и окатывает Сказкой весь Город.
Дома надуть все шарики разом, вытащить из кладовки искусственную елку и начать творить волшебство. Настоящее, новогоднее. В колонках голос Лоры: «Их клинки направлены на тех, кто еще ребенком видел сны о прозрачных замках в высоте, о мостах над морем золотых...» Но мне не надо снов. Я сама, на яву... Катька, я тя лю! И кошек люблю. И свой Город. И даже искусственные елки.

Старый Город.

Блещут красками яркие клены,
Машет листьями конский каштан...
Старый Город, до боли знакомый,
Проступает меж пестрых реклам.

Проступает все четче и четче,
Заслоняя крикливый наш мир,
И высотки, как воры-налетчики,
Лица прячут за маской витрин.

Улыбается просинь небесная,
Щедро плещется солнечный свет.
Старый город, из тлена воскресший,
Позолотой и дымкой одет.

Переливом органа приветствует
Всех прохожих старинный собор,
Возвышаются башни торжественно,
Словно пики неведомых гор.

Удивляясь нашей беспечности
И незнанью о прошлом своем,
Нам часы повествуют о вечности
И таинственной связи времен...

Вышли воины на поединок –
Сердце Дамы дороже всего.
То Тевтонского ордена рыцари
Бьются доблестно за него.

Спустя годы тут жили великие:
Гиппель, Хаманн, Гердер и Кант.
Здесь родился и вырос Гофман,
Мастер Слова и музыкант.

Альбертина звала вперед юношей,
Кант о вечности размышлял.
Каждый верил, что будет лучшим,
К свету знаний путь устремлял...

А потом версты войн несчитанных,
Версты крови, страданий, борьбы.
Сколько жизней тогда были прерваны
Приговором жестокой судьбы!..

Но весенним дождем умытые
Черепичные кровли блестят,
И над старой соборной крышею
Белокрылые чайки кричат.

Просыпается юный город
Будто не было прожитых лет
И опять он красив и молод,
Хоть немало помнит побед.

Пока кружат над крышами чайки,
Пока солнцем искрится янтарь,
Город наш будет жить, вспоминая,
Как любили и верили встарь.