Болезненный год выдался, суетный.
*
Сгорела на работе. Уволилась в черной тоске и депрессии, а потом малодушно уехала домой к матушке: отсыпаться в родительском гнезде; заканчивать перевод очередной книжки; обнимать многочисленных бабушек, дедушек, дядей, теть и прочих двоюродных и троюродных родичей; до хрипоты говорить со старыми друзьями; ходить вдоль линии прибоя по пустому пляжу; попадать под дождь – внезапно и часто, и чувствовать, как многолетняя истерическая усталость постепенно стекает по коже и уходит в белый прибалтийский песок. Загадаю на Новый год: не забывать о том, что даже у бессмертных пони есть свой предел и что нельзя постоянно проверять себя на прочность.
*
Никуда толком не путешествовалось – только в Кениг (всего однажды, но зато сразу на два месяца), да еще в Москву пару раз. Жажда странствий подпирает и берет за горло, хочется новых городов, незнакомого говора, дивных людей и дальних дорог. Загадаю на Новый год: сделать наконец визу и поменьше сидеть дома.
*
Радовалась вышедшей книжке. Много тяжких дум передумала, много поняла о себе как о профессионале. Отыскала новую работу, прошла нефиговый четырехэтапный отбор и с головой нырнула в совершенно незнакомую и очень сложную тему. Испытательный срок еще не закончился, но пока что мне жутко интересно, и я приложу все (разумные, белка, разумные!) усилия, чтобы остаться на этом месте. Загадаю на Новый год: не дрейфить, не истерить, планомерно осваивать профильную литературу и не выжигать весь ресурс сразу.
*
С людьми все складывается как-то странно и больно.
...Пара чудесных питерских друзей эмигрировали в Канаду, и мне очень их не хватает.
...В семье приключилась неожиданная беда – и совершенно неясно, что с ней теперь делать. Из другого города я даже помочь ничем не могу.
...Отношения с отцом напоминают идиотский ситком. Если я пытаюсь быть ласковой и покладистой, то в ответ получаю град прицельных ударов по самым больным местам, но стоит мне как следует обозлиться и включить стерву, как папенька сразу становится милым и безобидным. В таком раскладе плохо одно: стерва – это мой "боевой" режим для кризисных ситуаций, а не базовый модус при общении с родным человеком. И я уже очень заколебалась включать ее в мирной, казалось бы, обстановке.
...Получила твердое "нет" в ответ на вопль о помощи. От очень, очень дорогого зайца, на которого я привыкла во многом полагаться. Просила не материального, просила тепла и внимания, но услышала вежливое "Мне очень жаль, не могу". Все обоснованно и взвешенно, у зайца в тот момент были свои трудности. Обижаться не на что, осуждать не за что, but I am still having trouble processing this shit.
...Обнаружила у себя серьезный баг. За три года работы письменным переводчиком я ушла в глубокую интроверсию и разучилась устанавливать социальные связи в профессиональной сфере (да и в целом тоже). Взаимодействие с новыми людьми в формате "один на один" трудностей не вызывает, а вот с группами все совсем плохо. А ведь когда-то постоянно с людьми работала, и неплохо работала, черт побери!
...Но, несмотря на вышеупомянутое, за год я умудрилась обзавестись славными приятелями из ряда бывших коллег и не только. Еще не близкие друзья с пудом соли, но уже душевная компания.
Загадаю на Новый год: осваивать людей. Новых и старых. Не закрываться, не ставить стен, не зацикливаться на неважном.И пусть тут будет Уильям Блейк. Хорошее стихотворение, полностью выражает мое отношение к зиме.
To WinterO Winter! bar thine adamantine doors:
The north is thine; there hast thou built thy dark
Deep-founded habitation. Shake not thy roofs
Nor bend thy pillars with thine iron car.
He hears me not, but o’er the yawning deep
Rides heavy; his storms are unchain’d, sheathed
In ribbed steel; I dare not lift mine eyes;
For he hath rear’d his scepter o’er the world.
Lo! now the direful monster, whose skin clings
To his strong bones, strides o’er the groaning rocks:
He withers all in silence, and in his hand
Unclothes the earth, and freezes up frail life.
He takes his seat upon the cliffs, the mariner
Cries in vain. Poor little wretch! that deal’st
With storms; till heaven smiles, and the monster
Is driven yelling to his caves beneath Mount Hecla.