Моя решила поделиться адресами тех мест, где больше всего любит проводить время.



1. Рэймонд Дуглас Брэдбери. Я уже признавалась Вам в любви? Ну, все равно, можно и повториться. Любимый русскоязычный сайт любимого англоязычного писателя: http://raybradbury.ru/

Замечательный дизайн, сразу создающий таинственную атмосферу произведений Брэдбери, великолепная, практически полная подборка рассказов и романов. Тексты представлены как в оригинале, так и в переводе. Причем, собраны лучшие классические переводы. Я готова молиться на администратора сайта.



2. Сайт, посвященный жизни и творчеству Крапивина.

http://www.rusf.ru/vk/index.htm

Опять же – не дизайн, а сказка. И сам сайт – гулять не перегулять. Море всякой всячины: и книги, и музыка, и информация встречах/фильмах/спектаклях, и биография Владислава Петровича.



3. Владимир Высоцкий – это наше всё.

http://kulichki.com/vv/



4. Нежно любимый мною портал, посвященный великому и могучему. Очень полезная вещь.

http://www.gramota.ru/



5. Лучшая виртуальная библиотека, из всех мне известных. Наиболее богатый выбор книг.

http://vbooks.ru/



6. Потрясающая библиотека, посвященная только одному жанру – Фэнтези. Все новинки книжного мира попадают туда практически без задержки.

http://www.fenzin.org/library.php?lib=all



7. Сайт удивительного американского художника Джима Уоррена. Чудесные, яркие, сказочные картины.

http://www.jimwarren.com/



8. Любите аниме и мангу? А сами рисовать никогда не пробовали? На этом сайте вам все ОЧЕНЬ подробно объяснят.

http://www.drawmanga.ru/



9. Замечательная электронная энциклопедия. Просто всё обо всём, да к тому же еще и на разных языках. Русский там тоже представлен.

http://en.wikipedia.org/wiki/Main_Page

Похоже, придется создавать новую запись, потому что дайри упорно не признают мои комменты.



Продолжение 12 главы «Кто-то бьется в дверь заколоченную...», начало 13-ой.

Продолжение 12 главы «Кто-то бьется в дверь заколоченную...», начало 13-ой.



***



Чтобы приземлиться незамеченным, мне пришлось сделать большой крюк. В результате, я оказался за спинами у сражавшихся. Я опустился на землю за полосой горящего кустарника, ветви которого надежно скрывали меня от посторонних взглядов. Там на берегу, у самой воды творилось нечто абсолютно невообразимое: звучали выкрики, мелькали яркие вспышки, серые форменные мантии авроров сливались с мельтешащими на сером песке тенями, а их противники, облаченные в плащи багрового цвета, медленно отступали в мою сторону, прямо на огонь, отгоняя за собой связанного магическими путами гиппогрифа. Крылатые пленник едва переступал ногами, и было видно, что он вот-вот рухнет замертво. Пахло паленым мясом.

― Помоги мне, Возрож-шденный... ― мне показалось, что свистящий шепот слышится прямо из горящих веток. ― С-спаси... Я здес-сь...

Я обернулся, в поисках молившего о помощи существа.

― Прямо перед тобой, Возрож-шденный... Пос-смотри на огонь...

В нескольких футах от моих ног, на земле, под градом обжигающих искр лежала змея. Бронзовое тело свернулось кольцами в бесполезных попытках спрятаться от жара. Змея шипела и изворачивалась, но выбраться из огненной ловушки ветвей не могла. Я, позабыв о палочке, ломанулся вперед, натянув на голову куртку Ларри. В лицо пахнуло жаром, глаза мгновенно начали слезиться.

― Дай мне руку, Возрож-шденный, огонь не тронет тебя.

Я послушно протянул руку. Пламя медленно, будто бы не хотя, расступилось перед ладонью. Змея мгновенно подобралась для броска и уже через секунду обвилась вокруг моей кисти.

― С-спасибо, Возрож-шденный... ― уже не слушая змею, я отскочил подальше от огня, сбрасывая с себя горящую куртку.

― Не бойс-ся, ожоги тебе не гроз-зят. Только прикаж-жи, и пожар прекратитс-ся...

― Приказать? Как я могу...

― Прос-сто вели огню уходить. Он не может тебя ослушатьс-ся.

― Откуда ты знаешь?

― Ты – Возрож-шденный, я чувствую... Ты уже прошел через огонь более страшный, чем этот, и сумел побороть его, ― глаза змеи, как желтые бусины, сверкали на моем запястье. Приказать огню уходить? Говорить с пламенем? Она что, издевается надо мной? Я топтался у кромки горящего кустарника и не знал, как поступить. Авроры по ту сторону огня начали отступать под напором багровых мантий. Связанный гиппогриф уже лежал на земле и не подавал признаков жизни. Около него возился волшебник, он медленно водил палочкой над горлом животного и произносил какие-то заклинания, которых я со своего места расслышать не мог. Мага прикрывали двое его сотоварищей. Какой-то аврор ринулся было вперед, по-видимому, намереваясь остановить ритуал, но одна из багровых мантий метнулась ему наперерез.

― Expelliarmus! Seco! ― аврор упал. На песке под его головой расплывалось темное пятно. Маг в багровой мантии, пряча за пазуху чужую волшебную палочку, подскочил к раненому и вытащил из кармана блестящий флакон. Он опустился на колени перед лежащим без сознания аврором и брезгливо приподнял его голову. Мне не видно было, что именно он делает, но догадаться не составило труда ― раз добыл палочку, надо взять кровь. Зачем ему еще был нужен флакон?

Аврор застонал. К нему попытались прорваться остальные, но маги из группировки Квинтуса построились полукругом, загораживая своего. Между ними и аврорами встала стена огня. Раненый дергался, темное пятно на песке росло, достигая подола мантии сидящего рядом волшебника. Багровый цвет – цвет пролившейся крови. Почти волдемортовская символика.

Я забыл про горящий кустарник и бросился к раненому, мечтая только о том, чтобы прекратить все это. Языки пламени метнулись в сторону от меня, приобретя на мгновение ослепительно желтый цвет, полыхнули напоследок что есть силы и исчезли. Змея на моем запястье испуганно зашипела и забралась мне в рукав. Но о бушевавшем пожаре теперь напоминали лишь обгорелые ветви да шуршащая под ногами зола.

Огонь погас не только возле меня: стена, защищавшая магов в багровых мантиях, тоже исчезла. Авроры кинулись на помощь раненому. Члены группировки Квинтуса, явно испугавшиеся того, что с тыла на них напал новый отряд защитников заповедника, аппарировали, впрочем, не забыв прихватить с собой флаконы с кровью волшебника и гиппогрифа. Я стоял, по уши перемазанный сажей, и хмуро смотрел, как ко мне приближается один из авроров, судя по всему, командир группы. Что нужно говорить, я еще не успел придумать, а прятаться было уже поздно.

― Эй, парень! Да, ты... Ты как здесь появился?

― Оттуда прилетел, ― я указал подбородком на противоположный берег, все еще освещенный пожаром.

― Это я понял. Меня интересует, как ты вообще оказался в заповеднике? ― лицо аврора закрывал капюшон, в мантии было прожжено бесчисленное количество дыр, голос был осипшим от крика, но тем не менее, он умудрялся казаться очень грозным. Я слегка попятился.

― Дело в том, сэр, что мы с мистером Шеклболтом доставили сюда сбежавшего фестрала... Я... видите ли...

― Мистер Лонгботтом! Генри нужна помощь квалифицированного целителя, он слишком много крови потерял... ― мой собеседник обернулся на эту фразу и рыкнул:

― Так позаботьтесь о том, чтобы доставить его в Мунго! И прочешите окрестности вместе с сотрудниками заповедника, скорее всего эти сумасшедшие не ограничились одним убитым гиппогрифом. Да и своих раненых они с собой не берут... ищите тела.

Я застыл с открытым ртом. Лонгботтом? Невилл? Аврор, которого побаиваются подчиненные?! Похоже, все очень сильно изменилось с тех пор, как... А может, это именно он убил Волдеморта?

― Хэй, мистер Как-вас-там, чем вас так заинтересовала моя внешность? ― я с трудом заставил себя отвести взгляд в сторону и не пытаться рассмотреть лицо своего бывшего сокурсника.

― Простите, сэр. Меня зовут Грэгори Гоуст. Я пострадал от нападения группировки Квинтуса несколько дней назад, и мистер Шеклболт любезно согласился сопроводить меня в Лондон после того, как я помог ему доставить сбежавшего...

― Ясно, ― резко, не дослушав. ― Вы потушили огонь, мистер Гоуст, ― задумчивая констатация факта. Я, тяжело вздохнув, кивнул – выкручиваться не было смысла. Невилл откинул капюшон и потер лоб ладонью. На коже остались темные разводы сажи, от которых он стал похож на маггловского бойца в защитной раскраске. Если бы я столкнулся с ним в толпе, то наверняка не узнал бы: детская округлость щек пропала, подбородок заострился, глаза смотрели с подозрительным прищуром. Исчезла растерянность, которая раньше всегда пряталась в беспомощно приподнятых бровях и ямочках на щеках. Невилл, которого я знал, едва ли мог стать аврором. Но этот человек... Я понимал, почему ему подчинялись. Под его оценивающим взглядом хотелось выпрямиться и опустить руки по швам.

― Что ж, мистер Гоуст, раз уж вы так легко справились с огнем на этом берегу, то, надеюсь, я могу вас попросить помочь тушить пожар на той стороне. Ваша метла? Берите и летите туда.

Я неуверенно кивнул, сжимая ручку невесть как уцелевшей в этой суматохе метлы. Если бы я сам знал, как у меня это получилось... Но Невилл похоже решил, что раз я могу принести пользу, то выяснением моей личности он займется позже. Его снова кто-то окликнул, и Невилл отошел от меня, уверенный, что я незамедлительно полечу на тот берег. Такая уверенность свойственна людям, которые привыкли принимать решения и знают, что их приказы всегда выполняются. Я молча смотрел на свои руки, не зная, что делать. Из рукава свитера высунулась голова змеи.

― Возрож-шденный, почему ты грустиш-шь? Этот с-счеловек обидел тебя? ― я обернулся по сторонам, опасаясь, что кто-нибудь заметит, что я разговариваю со змеёй, но все авроры уже разбрелись в разные стороны, осматривая берег.

― Нет, мой друг. Он просто хочет, чтобы я потушил огонь и на другой стороне.

― Так в чем ж-ше дело?

― Я не знаю, как...

― Дос-статочно твоей воли. Огонь подчинитс-ся, если ты с-сильно захочеш-шь...

― Спасибо за совет. Я попробую. Ты теперь в безопасности, ползи, ― я попытался опустить змею на землю, но та только крепче обвилась вокруг моей руки.

― Нет, Возрож-шденный, мой дом разруш-шен. Позволь, остатьс-ся с-с тобой, ― желтые глаза слегка фосфоресцировали в темноте. ― Ты спас-с мне жис-снь, я долш-шна вернуть тебе долг...

Сомнительное явление – благодарность змеи. Но перечить новоприобретенному безногому другу я не стал, чем черт не шутит. В конце концов, всегда будет с кем поболтать.

― Как мне тебя называть?

― С-зови меня Вайпер*, Возрож-шденный, ― змея снова спряталась в моем рукаве. Вайпер, так Вайпер. Я снова оседлал метлу.

Сполохи пламени на том берегу, казалось, даже не думали сдаваться под напором сотрудников заповедника. Очередная попытка потушить огонь вызывала только новую вспышку. На берегу стояла сгорбленная фигура, опиравшаяся на трость – Шеклболт, по-видимому, заметил, что я возвращаюсь. Еще не коснувшись ногами земли, я услышал, как он кричит:

― Что там произошло, Грэг?

― Люди из группировки Квинтуса. Они убили гиппогрифа и ранили одного аврора. Нев... мистер Лонгботтом думает, что пострадали многие животные, авроры сейчас берег обыскивают...

― Как они потушили пожар?

― Это я... ― брови Шеклболта поехали вверх. Он с сомнением смотрел на меня. Да уж, вид, наверное, тот еще. На героя, во всяком случае, непохож. Я старательно улыбнулся и направился к беспомощно толпящимся около огня волшебникам. Шеклболт возражать не стал, видимо, решил принять мою чудаковатость как данность. На лицах людей, на скалах, на песке плясали яркие отблески огня и густо-черные тени, напоминающие внезапно оживших темных созданий из какого-то кошмара. Огонь горел даже там, где, казалось бы, уже нечему было гореть – только песок и пепел. Нужно просто захотеть, чтобы пожар закончился. «Просто». Я остановился рядом с мистером Смитом. Тот даже не обратил на меня внимания. На изнуренном лице читалась нечеловеческая усталость, рука, сжимавшая палочку, была безвольно опущена.

― Почему вы ничего не предпринимаете?

― Гоуст?.. Вы, я смотрю, везде успеваете... Что вы прикажете делать? От применения чар только сильнее разгорается. Мы уже все, что можно испробовали: заливали водой, закидывали песком... Похоже на какое-то новое заклинание, и вот контр-заклятья здесь не знает никто, ― Смит растеряно поднял и снова опустил руки, будто признаваясь в своей полной беспомощности. Я смотрел на языки пламени, танцевавшие на траве. Огонь медленно, но неуклонно распространялся и скоро мог снова добраться до перепуганных животных. «Уходи», ― прошептал я одними губами. Как и следовало ожидать, ничего не вышло. Горящая ветка насмешливо щелкнула и уронила к моим ногам обуглившийся сучок. Я ощутил, как мое запястье слегка сжали – Вайпер пыталась привлечь мое внимание:

― Прикажи ему, Возрож-шденный...

Мерлин, как приказать?! Я посмотрел на огонь – желто-красный, как оперение феникса. Птицы, которая, забыв про законы мироздания, сжигает сама себя, унося вместе с собой в огонь все человеческие страхи, и возрождается, чтобы умереть еще раз. Представляя, что стою перед большим камином, я зажмурился и сделал шаг вперед. Жара не было. Еще шаг, выставив перед собой раскрытую ладонь как щит: «Я тебя не боюсь. Уходи!» За спиной изумленно вскрикнул Смит. Даже не открывая глаз, я мог сказать, что произошло: пламя отшатнулось от моей руки и, вспыхнув ярко-золотым цветом, пропало. Кончики пальцев слегка покалывало, словно сквозь меня прошел электрический разряд.

― Гляди-ка ты, Грэг, да ты просто специалист по защите от Темных искусств! ― Шеклболт одобрительно хлопнул меня по плечу. Я едва удержался на ногах: на то, чтобы потушить огонь во второй раз, у меня ушло намного больше сил. Коленки предательски дрожали, во рту было горько. Хотелось лечь, свернуться калачиком, заткнуть уши и пролежать так пару недель – авось за это время все мои проблемы утрясутся сами собой. Но сделать этого я не мог: с того берега уже аппарировали авроры, и Невилл решительным шагом направился в нашу сторону. Проблемы срочно требовали моего внимания и ясной головы.



* Viper - (англ.) гадюка.

Накаркала я, однако. Весь остаток каникул «благополучно» прошел в глЫбокой депрессии. Сначала, после памятных разговоров о «заменимости друга», устроила сама себе грандиозную истерику, Ба даже боялась заходить в мою комнату. Потом мирно сидела дома, обложившись любимыми книгами, фильмами и музыкой. Не вылезала никуда и тихонько жалела себя аж целых четыре дня.

А вчера, в ***дцатый раз перечитав крапивинского «Лоцмана», решила взять себя за шкирку. Помог один случай, изрядно поднявший мне настроение.

Знаете, бывают на свете такие люди, которым не фиг делать, и они от скуки звонят по случайным номерам и молчат в трубку. Вот и мне вчера один такой (или одна такая) попался. Когда позвонили в первый раз, я, «поаллёкав» пару минут, повесила трубку. Второй раз я попыталась надавить на совесть: «Ну, что вы молчите? Это же просто невежливо!» Реакции не было, пришлось снова вешать трубку. А на третьем звонке меня понесло: «Вам тоже скучно, да? Я вот сижу книжку читаю, грущу. И погода такая противная, вы не находите? А хотите, я вам стих расскажу?» На середине замечательного стихотворения Владимира Маяковского «Послушайте!» мой собеседник(ца) повесил(а) трубку сам(а). Наверное, Маяковский ему (ей) не нравится. Зато у меня депрессию как рукой сняло. Чудеса твои, Господи!

Помните песенку "Постой, паровоз...", которую непревзойденно исполнял Балбес из "Операции Ы"? Ну, так вот: мотив тот же, смысл тот же... только на латыни.



«Постой, паровоз…»



Stet machina vectrix,

Ne strepitent rotae,

Conductor*, habenas da retro!

Ut loco natali

Supremum dicam vale,

Ad ora materna propero.



Ne bonum exspecta

Filiolum, mater:

Non sumus, qui fuimus heri!

Continuis ludis

In gurgitem paludis

Collabor — inutile queri.



Stet machina vectrix,

Ne strepitent rotae —

Fortunam iam perspicit latro!

Cur frustra contendo?

Nunc opus est manendo.

Conductor, habenas da retro!

Внимание-внимание! Тур по разным частям света, в разные времена: Франция, Испания, Мексика, Аргентина... век семнадцатый, девятнадцатый, двадцатый... Хотите станцевать менуэт в дворцовой зале самого Людовика XIV? Или, может быть, вы предпочитаете огненную румбу в солнечной Испании? Как бы то ни было, на два с половиной часа вы окажетесь далеко-далеко от своего высокотехнологичного 21 века и слякотной зимы. И все эти удовольствия стоят всего 150 рэ.



Что это означает? Просто Snowball сходила на концерт гитарной музыки в городской филармонии. И уже успела задолбать всех окружающих своим восторженным визгом. Поскольку в реале меня уже несколько раз послали, перехожу в виртуал. Поостерегитесь читать этот пост до конца. Там будет много невразумительной щенячьей эйфории, пафосных красивостей, девчачьих соплей и юношеского максимализма. Но если вы этого не боитесь, то...



Сначала была хрустально-неспешная мелодия клавесина. Очень хотелось, чтобы на сцену из-за спин музыкантов вышла Золушка. Не вышла... Пришлось закрыть глаза. После этого все сразу стало на свои места – и Золушка в своих легендарных башмачках, робко раскланивающаяся с Принцем, и Король, утирающий слезы умиления, и кружащиеся в танце пары... Вот только на дальних рядах кто-то постоянно покашливал, и Золушка в моем воображении спотыкалась. Но это все мелочи, я все равно почти весь концерт просидела зажмурившись, открывая глаза только в промежутках между номерами, когда музыканты кланялись, и перед тем, как повернуться к сидящей рядом Auriell. Которая, к слову сказать, тоже ушла в глубокий свун.



Так и сидели мы вдвоем в полном свуне. Хотя почему вдвоем?! Зал маленькой филармонии был заполнен почти полностью, и в свуне были ВСЕ. А гитары пели, шутили, дурачились, жаловались, пытались раззадорить и раздразнить. От величавого менуэта перешли к звонким мелодиям Санза. У меня перед глазами постоянно менялись картинки: то лес перед грозой, то деревенская пляска вокруг костра, то всадник, мчащийся сквозь ночь, то река на разливе... На воображение я никогда не жаловалась, но чтобы так... Шиза – это не диагноз, это склад характера.



Никогда не думала, что можно сочетать шестиструнную гитару и фортепьяно. Оказалось, что сочетать можно, да так сочетать, что просто слезы из глаз. Два абсолютно разных голоса мчатся будто на перегонки, периодически схлестываясь и оглушая слушателей. Я не разревелась токма потому, что жалко было тушь размазать. Вывод: в следующий раз, когда пойду на такой концерт, вообще не буду краситься.



Гитара в сопровождении симфонического оркестра (насколько я поняла, это была фонограмма, но главная партия – гитары – исполнялась вживую) – это как ток по голым нервам. Красиво до безумия, от такой музыки лететь хочется, захлестывает с головой, сносит башню полностью... И кажется, что ты можешь все. Горы свернуть – раз и готово, войны остановить – топнул ногой и всего делов, полететь – да пожалуйста, дайте только крылья побольше.



Во втором отделении концерта была румба, фламенко и латиноамериканские мелодии. Мерлин, КАК мне хотелось танцевать... Какая нафиг филармония, какая зима? Люди, оглянитесь – на дворе лето, Испания, у вас под пятками не паркет – жгучий песок! Хотелось вскочить, махнуть подолом цветастой юбки, стиснуть в кулаке кастаньеты и танцевать, танцевать, танцевать до зеленых чертиков перед глазами. И пусть на мне были старые джинсы, а в руках только программка, но если гитара говорит обратное, то можно ли с ней спорить?! Очень удивил сам Музыкант – лысеющий дяденька лет сорока, в смешном фраке с бабочкой. Определенно, нельзя судить о людях по внешности – он играл так, что казалось, что с его пальцев по струнам стекает огонь, и искры опаляют лица зрителям. Раньше я не понимала выражения «обнять гитару». Теперь поняла. Ее действительно обнимают, положив ладонь на «талию» и склонившись к грифу головой, будто желая поцеловать возлюбленную, сидящую на коленях. Хатю научицца так играть!!!



Потом была медленная, неспешно-ленивая мелодия, которую, наверное, писали сидя на открытой террасе с видом на море, задрав ноги на перила и зажав гавайскую сигару в зубах. Такую мелодию нужно слушать в летний полдень, когда все плавится от зноя, а асфальт обжигает ноги даже сквозь подошву туфель. Исполнять ее должен толстый старый мексиканец в широкополом сомбреро – тогда вы полностью проникнитесь духом этой всепоглощающей лениво-озорной неги, готовой каждую секунду взорваться перестуком каблуков сошедших с ума от жары танцоров.



Когда на сцену вышел паренек 15-16 лет, я удивилась. Паренек был очень серьезный и сосредоточенный, не смотрел на зал. Сразу уселся, «обнял» гитару и заиграл... Млин, кто-нибудь, дайте мне валерьянки!!! Он ТАК играл... А когда его вызвали на бис, он очень смущенно поклонился и поспешил ретироваться со сцены. Ёпт, есть же пророки в нашем отечестве...



В полный, окончательный и бесповоротный свун меня повергла латиноамериканская мелодия Кватромано «Отъезд». Грустная, заунывно-щемящая, прощально-отчаянная. Сразу вспомнился Жоржи Амаду со своими «Капитанами песка» (которых в кинематографе почему-то обозвали «Генералами песчаных карьеров»). Плакали эту мелодию целых три гитары. Именно плакали, не играли. Как будто это не три дяди в строгих костюмах сидят посреди сцены, а три рыбака-голодранца бредут по берегу моря, у самой воды, гладят блестящие бока гитар мозолистыми пальцами и жалуются на судьбу. На рыбаков этих светят лучи заходящего солнца, которое как большой огненно-апельсиновый шар опускается прямо в бурлящие неспокойные воды моря. И музыка – как соленые брызги в лицо...



Все. Я в отключке. Вернусь нескоро.

Потрескивающий огонь в очаге, дурманящий запах сосновых поленьев, полуоплывшая свеча, кошка, свернувшаяся клубком на коленях... Зимняя идиллия, романтика для тех, кто хочет отдохнуть от городского шума. А если огонь в очаге потрескивает потому, что нет центрального отопления? А если свеча на столе потому, что эти-сволочи-из-энергосбыта опять вырубили свет? А если кошка греется на коленях потому, что в доме дикий холод, такой, что даже старая печка с трудом справляется?.. Тут поневоле станешь Романтиком, чтобы тоска не заела. Морозоустойчивым Красноносым Романтиком С Фотоаппаратом В Негнущихся Пальцах. Слыхали о таких?



Фоты:

1. Свеча № 1.1. Свеча № 1.



2. Свеча № 2.2. Свеча № 2.





3. Моя кошка № 1.3. Моя кошка № 1.



4. Моя кошка № 2.4. Моя кошка № 2.



5. Моя кошка № 3.5. Моя кошка № 3.



6. Моя кошка № 4.6. Моя кошка № 4.



7. Вид из замерзшего окошка.7. Вид из замерзшего окошка.

Опять потырила фотографию с http://www.photosight.ru/ (потрясающий сайт, изумительные работы, интересен для всех - не только для профессионалов).

Очень уж настроенческая эта фота, и название красивое, зимнее - "Чуть-чуть тепла". Так и хочется протопать по дорожке, загребая валенками снег (обязательно валенками, сапоги сюда не подойдут!), и постучать в желтое окошко.

Я - капитан Джек Воробей

Он - индивидуальность. Он не похож ни на кого. Безумец и гений; юморист и балагур с грустными глазами; пират, который оказывается благороднее "честных людей" - таков он, Джек Воробей.

Пройти тест 'Добро пожаловать на Карибы!'

Мур, приятно, когда тебя сравнивают с одним из самых любимых киношных героев

Мерзну. Пальцы не гнутся и промахиваются мимо нужных клавиш; в доме такой колотун, что зуб на зуб не попадает. Что там стало с мамонтами?..

Сегодня было Холодно. С большой буквы «Х». Ассоциации этой буквой навеваются несколько нецензурные... 20 градусов ниже нуля. Для Сибири – чих, для нашей «европы» - пиСец, потому что из-за близости моря воздух на улице не только ледяной, но еще и влажный. Убойное сочетание. Один вдох = кровь из носа. Сосуды просто не выдерживают такого напряжения. Сегодня добиралась из Университета домой перепрыгивая с автобуса на автобус, чтоб не остаться стоять на остановке красноносым снеговиком. Итого три пересадки. Требую повышения стипендии, а то карманных денег на проезд не хватает, нах...

По приходу домой обнаружила, что отказались работать не только сосуды носоглоточной полости. У вас когда-нибудь шла кровь из ушей, нэ? Очучение офигительное, как будто тебя под воду сунули. Одна радость – с глазами все нормально, а то была бы не Snowball, а вампир какой-то.



Солнышко сияет на истерически голубом небосклоне. Сияет, но не греет, сволочь разэтакая... Снега практически нет, только толстая корка льда на клумбах, а в основном голая, блестящая от инея земля. Как будто кто-то там, на этом радостном небе, устроил генеральный ремонт и раскидал нам под ноги стекловату. Идешь – а под сапогом аж трещит. Жалко городских воробьев и синиц, до жути жалко. Непривычные они у нас к холодам-то... Гляжу на кормушку около форточки: обклевывают свиную шкурку, дерутся, верещат, на окно гадят... А все равно жалко. Черт с ним, с этим окном – на пятом этаже живу, ничего с улицы не видно. Пусть себе дерутся, теплее будет, а то от таких морозов даже вода в бочках около церкви замерзла. А бочек там не меряно – крещение все-таки, народ о Боге вспомнил. Но поп обломил всех и сказал, что будет светить только ту воду, которую прихожане принесли с собой, а те, кто не догадался, пусть идут покупать «питную» в магазине. Офигеть, можно.



Сессия заканчивается. Завтра последний экзамен, но он не считается, потому что Мациевский давно понял, что в головы лингвистов не лезут знания о высшей математике, и теперь этот умнейший человек ставит оценки автоматом. Но идти в универ все равно придется. Блин, опять отморожусь со всех сторон и куртку кровью заляпаю...

Впереди каникулы. Две с половиной недели тихого блаженства под одеялом. Можно будет никуда не ходить, глотать литрами горячий чай, писать многострадальный фик и периодически звонить кому-нибудь и жаловаться на горькую судьбину верблюда-одиночки, впадать в депрессию в свое удовольствие. А потом, немножко отогревшись, помчаться на встречу со старыми друзьями, петь с ними хорошие песни и пофиг что на морозе болит горло («Клен кудрявый, раскудрявый, лист резной...), читать вслух друг другу старые стихи, прятаться от холода в дешевеньком кафе и чувствовать себя абсолютно счастливым верблюдом. Потому что, как сказал гениальный Тарковский: «Человеку нужен человек». И тогда даже самый лютый крещенский мороз – нестрашен. Потому что вместе. Потому что клен – он все равно кудрявый. Потому что окоченевшие пальцы разгибаются намного легче, если их крепко стискивает чужая ладонь.



«Бойтесь не гибели: бойтесь терпеть.

Бойтесь не судей – бойтесь не сметь...»